Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
– Иногда мне хочется, чтобы этот мир исчез, – пробормотала она, – в нем так много боли!
– Ни капли, – мэтр Иживолис откинул занавесь и появился на пороге фургона, – вся боль только в твоей голове, девочка! Налей мне еще морса!
Котелок был пуст. Тяжело вздохнув, девушка поднялась, сняла с крюка в стене фургона ведро и пошла за водой к ближайшему колодцу.
Гентукки пересел к костру, освобождая свое место для магистра. Протянул ладони к огню.
– Когда мы двинемся дальше, мэтр? Сразу после окончания турнира?
Людвин тоже посмотрел на небо.
– Боюсь, – сказал он, – нам придется задержаться.
Гент Мертвая голова посмотрел на него с удивлением, но промолчал.
С площади доносились крики толпы в поддержку поэта.
– Любви не существует, – вдруг проговорил магистр и скрылся в фургоне. И уже оттуда добавил: – В отличие от сострадания.
* * *
Глава клана Смертей-с-ветки Дархан Асаш откинул полог молельни и шагнул внутрь. Клан с незапамятных времен жил в лесах к северу от Вишенрога, стараясь свести общение с людьми на нет. Но, к сожалению, люди быстро научились производить такие вещи, которые оборотни делать не умели. Поэтому приходилось посещать ближайшие ярмарки, меняя звериные шкуры и целебные травы на оружие и полезные в быту мелочи, без которых фарги устраивали настоящие домашние скандалы.
В маленькой – два на два шага – молельне было темно. Несколько полосок света – из прорех в шкурах, накрывающих шалаш, – разрезали темноту, как сияющие лезвия. Дархан сел, скрестив ноги, и прикрыл веки. В темноте под ними вспыхнули две злые желтые точки. Были времена, когда он, от всего сердца молясь Арристо, видел под веками лишь темноту. И тогда хотелось плакать в небо, как котенку, брошенному матерью в пургу. Но однажды он снова увидел их – глаза бога. И с тех пор видел постоянно, когда молился, с радостью отмечая, как в ответ на его молитвы ярче становятся сакральные огни. Молился глава клана нечасто. Суровая жизнь в лесах оставляла время лишь на выживание, да и молитва не приносила покоя. Вместо него почему-то вспоминались старые обиды – между своими, между своими и чужими. Вот, например, совсем недавно – как гнали парни из соседней деревеньки рыжего Зохана, посмевшего подружиться с человеческой девчонкой. Не было между ними ничего – он, глава, почуял бы. Лишь интерес друг к другу молодых сердец, бившихся в одинаковом авантюрном ритме. Возможно, позже из этого и выросло бы что-то большее, если бы не удар вилами в спину рыжему пацаненку. Удар, от которого он не оправился и до сих пор, несмотря на совместные усилия клановой знахарки Золлы и человеческой ведьмы Эстель, пришедшей на помощь, хотя никто ее не звал.
Дархан сердито нахмурился. Странные они, эти люди. Сами ошибаются, сами исправляют ошибки. Нет, не понимает он их и, пожалуй, даже боится. Вот только кому в этом признаешься? Только тому, кто все и так видит.
«Крепости прошу у тебя, Арристо, вечный охотник, идущий по горячему следу, – зашептал Дархан, – крепости духа, крепости мысли, крепости руки. Были времена, когда люди нам не требовались и мы со всем справлялись сами! Были времена, когда мы опережали их во всем: в силе, скорости, кровожадности! А нынче…»
Глава запнулся, приоткрыв светящиеся в темноте глаза. Нынче Зохан бы умер, несмотря на все старания Золлы, если бы не вмешательство ведьмы! Вот и гадай теперь, люди – необходимое зло? Или нужное добро?
Снаружи послышались возбужденные голоса. Дархан тяжело вздохнул, заглянул с благодарностью в желтые глаза Арристо – все ж таки не один на один со своими мыслями! – и нацепил на лицо привычное выражение – суровое, спокойное выражение уверенного в себе самца.
Она стояла на поляне, окруженная выкрикивающими обвинения оборотнями. Маленькая светловолосая девчонка, закутанная в шаль, с узелком в руках, который растерянно прижимала к груди. Лет тринадцать, не больше. Надо же, пришла… дура! Не побоялась.
Дархан шагнул в круг, подошел к ней, склонился и рявкнул:
– Чего здесь забыла?
А то он не понял, чего она здесь забыла! Из узелка пахло домашними пирогами с мясом и брусничным морсом с медом. Он рявкнул, надеясь, что она пискнет мышью и сбежит, однако она встретила его взгляд прямо, хотя и метался в серых глазах страх.
– Я к Зохану… Проведать его! Знаю, наши парни его чуть не убили… Но не убили же? – серые глаза наполнились слезами. – Скажите, что не убили?
– Из-за тебя он пострадал! – выпрыгнула дикой кошкой мать Зохана, фарга Шамиса. – Держаться вам надо друг от друга подальше, ясно тебе?
Губы девчонки задрожали. Сейчас точно бросит узелок и убежит. Неожиданно для самого себя Дархан положил руку ей на плечо и сказал:
– Зохан жив, но сильно ранен. Выздоравливать будет долго.
– Можно я его увижу? – спросила она.
– Да уж, попрощайся с ним и вали отсюда! – рявкнула Шамиса. Ее рысьи глаза горели, на ушах только что кисточки не отросли, белые клыки скалились.
– Уймись, фарга! – чуть повысил голос Дархан.
И вдруг ощутил запах чужака. Не человека – оборотня.
Высокая красноволосая фигура оттолкнулась от древесного ствола, под прикрытием которого наблюдала за разыгрывающейся сценой, и вышла в круг.
– Иди к Зохану, – приказал девчонке Дархан и зыркнул на Шамису, – узнаю, что ты руки распускала или ей гадости говорила, – оторву хвост! После проводишь ее и проследишь, чтобы она до деревни добралась невредимой!
Фарга склонила голову, признавая превосходство вожака.
Прищурившись недобро, взглянула на девчонку.
– Иди за мной. Как тебя звать, отпадчая?
– Рубина, госпожа.
Позабыв о них, глава клана Смерть-с-ветки повернулся к гостю. То, что тот был опасен, становилось ясным с первого взгляда. Но было и другое ощущение. Одиночка. Вожак без клана.
– От тебя пахнет людьми, чужак, а людей мы не привечаем, – прорычал Дархан. – Кто ты, и что тебе нужно в наших землях?
– Я – посланник Его Величества Редьярда Третьего, Лихай Торхаш Красное Лихо, – спокойно ответил тот. – И у меня к тебе разговор, Дархан Асаш Смерть-с-ветки. Долгий и серьезный. Удели мне время.
«Удели мне время» было произнесено так, будто Дархан не просто согласился поговорить, но уже и пир устроил по этому случаю! Рыжий наглец! Глава клана усмехнулся про себя. Если бы не веяло от красноволосого опасностью и боевым опытом, который не приобретешь на обычной охоте, он бы надрал ему холку, невзирая на имя ласурского короля. Но устраивать бойню в становище, где есть старики, фарги и детеныши, не очень мудро. И поэтому… Поэтому он уделит ему немного времени, несмотря на нехорошее предчувствие, закравшееся в душу.
* * *
Туссиана внешне казалась спокойной, однако на самом деле нервничала. Мастер Пип опаздывал на свидание, а опазданий пунктуальная госпожа Сузон не любила. Покусывая губу и ругая себя за плебейскую привычку, не способствующую красоте, она пила уже третью чашку морса, когда Пип Селескин наконец вошел в небольшую кондитерскую, где была назначена встреча. Он обильно потел и краснел лицом, сильнее чем обычно, – не самое лучшее начало разговора о совместном будущем! Впрочем, доживя до своих лет и опыта, госпожа Сузон прекрасно понимала, что взрослого человека не исправить. Или ты принимаешь его каким он есть, или идешь на все четыре стороны и ждешь призрачного счастья.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
